Кукла, или Какие методы воспитания предпочтительнее?

Принято считать, что потакать детским истерикам нельзя. Так-то так, однако на основе своего личного детского опыта знаю, что отступления от правил тоже могут принести пользу.

О себе в детстве помню, что росла капризной девочкой. Любила в случае каких-то не устраивающих меня ситуаций громко и длительно «повыть» (таким эпитетом характеризовали детские выкрутасы родители). Бывает, упаду на пол, да и ору – долго, звучно, пока в дверь «милиционер» не начнет стучать (в тайной роли милиционера успели побывать многие соседи и родственники, как спустя годы рассказывала мама). Еще стращали «тетей с большим бидоном», которая ходит по домам, сажает в бидон непослушных ребятишек и забирает к себе на трудовую повинность и на голодный паек. Сейчас я говорю о таких воспитательных методах с улыбкой. Но вот с благодарностью, пожалуй, вспоминаю не «тетю с бидоном» и «строгого милиционера», а родную бабушку Соню. Жила она под Симферополем в деревне Жигулинка, куда периодически меня привозили в кратковременный «отпуск», во время которого родители могли передохнуть от малышовых шалостей.

Запомнилось много хороших минут из деревенских путешествий. Как лазила по деревьям и срывала желтую черешню. Как пряталась в просторном сарае дедушки Гриши, где можно было найти не только теплое яйцо под курицей-несушкой, но и множество сокровищ в виде рабочих инструментов, ящиков, коробок и даже поломанный велосипед. Как бегала с деревенскими детьми смотреть на проходящий поезд, с которого иногда бросали «посылки» – набитые подарками холщовые мешки. Мешки, словно громадные тыквы, подпрыгивая, катились по пригорку, а навстречу им уже бежали наперегонки те сельчане, для которых были предназначены дары от городских родственников.

Еще хотелось бы написать о том, что бабушка приучала подметать двор, кормить кур, делать уборку в доме, показывала, как правильно мыть посуду и вышивать крестиком. Но, к сожалению, именно эту фразу вынуждена вычеркнуть. Потому что, положа руку на сердце, скажу честно: таких моментов в памяти почему-то нет. Сколько помню, я, как правило, была предоставлена самой себе. Взрослым обычно было некогда. С раннего возраста я скиталась по яслям и детсадам вместе с другими такими же разделенными с родителями из-за их служебной занятости детишками. Одно из самых тяжелых воспоминаний касается периода, когда меня в 6-летнем возрасте отдали в круглосуточный садик, расположенный под Симферополем, там, где находилась известная в Крыму птицефабрика "Южная".  Домой забирали только на выходные. С понедельника до вечера пятницы я находилась в состоянии тоски по родителям. Помню эти ужасные расставания по утрам в понедельник, когда приходило время отвозить меня в садик. Казалось, небо должно было упасть на землю от моего плача. Очень ясно помню ту острую боль души из-за длительных разлук с родителями. Тяжелое одиночество по ночам в огромной спальной комнате с десятками детских кроваток, напоминавшей больничную палату. В деревне у бабушки я тоже тосковала по родителям, но уже не столь пронзительной была печаль, сглаженная  домашним уютом. Зато когда возвращалась домой, к папе с мамой, давала волю чувствам, и не всегда положительным, что в том числе выражалось в детских истериках.

В гостях у бабушки, конечно, тоже не обходилось без знаменитых концертов, когда коты и собаки в округе не могли составить конкуренцию моим воплям.

Однажды во время нашего с бабушкой похода по местным торговым лавкам на обратном пути мое внимание остановилось на деревянном ларьке, набитом всякой всячиной, начиная от хлеба и заканчивая галантереей. Но детский взгляд уловил самое главное – красивую куклу на витрине. В ответ на просьбу купить «лялю» услышала, конечно, отказ.  Желание стать обладательницей чудесной игрушки с такой силой охватило душу, что вырвавшийся крик выразил всю глубину детского разочарования. Помню, как уныло плелась за бабушкой, которая вела меня за руку, а нас обеих сопровождал голосистый рёв. Словно не я, крошка, а нечто вокруг в пространстве надрывало глотку и заставляло меня даже топать ножками. Это так отчетливо отложилось в памяти, что и сейчас помню, как останавливались прохожие, спрашивали, что случилось с малышкой, выражали сочувствие. Детские рыдания при этом получали как бы некую подпитку и только усиливались.

А вот дальше произошло то, что я и по сей день вспоминаю с теплым чувством сердечной любви к своей милой, доброй бабушке Соне. Она неожиданно остановилась, повернула назад, привела меня, всхлипывающую и захлебывающуюся, в слезах и соплях, обратно к ларьку, купила куклу и отдала мне. Не запечатлелись в памяти ни ее выражение лица, ни ее слова (вообще не помню, что именно она говорила в тот момент, и говорила ли вообще), не запомнилось ничего из того, что происходило вокруг нас. Как фотография в альбоме, в памяти отпечаталось самое яркое - ошеломляющее чувство восторга вместе с оказавшейся в руках куклой. И вот эта память о пережитой радости, которой меня наградила бабушка Соня (а я ведь уже тогда понимала, что заслуживаю за капризы не награды, а наказания, еще и поэтому вовсе не рассчитывала на достижение своей цели), в течение жизни трансформировалось, по мере взросления, в глубокую осознанную благодарность.

С годами по-настоящему оценила бабушкин поступок, который был порожден, смею утверждать, вовсе не слабостью человеческого характера, как могут сказать правильные и грамотные педагоги советской эпохи, а ее сопереживанием моим ребячьим слезам, ее желанием успокоить беззащитного ребенка, унять нешуточное по детским меркам горе. Кто знает, может быть, бабушка поняла, что дело не столько и в кукле, сколько в дефиците внимания со стороны старших к своему отпрыску? Может быть, на тот момент у бабушки не было лишних денег, или она рассчитывала на эти рубли еще купить какие-то необходимые товары, но перечеркнула планы ради безутешно рыдающего чада, капризы которого взрослыми не воспринимались всерьез. Нервотрепку, как сказано было выше, пресекали при помощи устрашающих методов. Бабушка понимала, что каждый день не сможет тратиться на такие подношения, но интуиция, видимо, подсказывала, что в данном случае целесообразно преступить педагогические постулаты. А еще, может быть, сердцем чуяла, что один такой антипедагогичный шаг с ее стороны в качестве исключения может предотвратить другие подобные эксцессы. Так оно и оказалось.

На пятилетнюю девочку случившееся оказало такое влияние, что в отношениях с бабушкой установился длительный, если не сказать, вечный мир. Во всяком случае, не помню, чтобы впредь изводила ее вытьем. Кукла, которую выпрашивала и затем получила, стала олицетворять бабушкины милосердие, человечность. Конечно, в свои пять лет я не могла дать такую аналитическую характеристику подарку, но подсознательно нечто такое ощущала. Что важно, мне впредь было стыдно вот так, нахально, еще что-то брать горлом. Бабушка сумела пробудить во внучке совесть.

Из описанного случая можно сделать разные выводы, написать ряд поучительных размышлений. Но одной из самых важных, думается, может стать мысль о необходимости человеческого отношения к детям, внимательного и рассудительного подхода к каждой отдельно взятой детской истерике. Дети нуждаются в нашей любви. Их капризы, вопли – это некий критерий, через призму которого мы можем оценить, в достаточном ли количестве наши малыши получают витамины любви. И чем меньше времени мы выкраиваем из своего рабочего распорядка дня на собственных дочерей и сыновей, чем меньше вникаем в их детские проблемы, чем реже играем с ними в те или иные игры, ведем с ними беседы, занимаемся каким-то общим делом, тем больше вероятность возникновения разных вариантов конфликтов как некоего способа заявить о своем присутствии в этом мире, как способа обратить на себя внимание, напомнить нам о своем существовании. Детям нужны не сюсюканье и потакание, им требуются общение, уважение, не приторная, а разумная, искренняя, сочувствующая любовь со стороны старших. Дети нуждаются в том, что мы называем милосердием. Да, они пока не умеют управлять своими эмоциями, они не способны вовремя остановиться, в нужном для нас месте замолчать. И здесь, в этой вот детской беде, взрослые для них – главный спасательный круг. Дети – это стихия. И как важно уметь в каждой конкретной ситуации сердцем чувствовать, как лучше поступить, каким словом или поступком предотвратить детскую истерику? Это, в конце концов, наша жизнь, на которую мы зачастую привыкли не обращать внимания, отмахиваться или покрикивать. А что будет потом, когда наши шалуны станут взрослыми? Что именно вспомнят они о нас? Наши крики, шлепки, угрозы? Или вспомнят сопереживание и сочувствие, как это случилось в моей жизни, когда мне, пятилетнему ребенку, заблудившемуся в собственных слезах, подарили не заслуженные тычки, а незаслуженное счастье? 

Марта Арсеньева, писатель, специально для "Натуральной Жизни"©

Статья иллюстрирована картиной Гарри Брукера "Платье для куклы" (1908).